Год, в который мы вернулись домой

2025 был годом, который вначале казался слишком тихим. Никаких громких прорывов, никаких «новых волн», никаких больших перемен на поверхности. Но у этой тишины был другой звук — низкий, внутренний, похожий на момент, когда ты наконец перестаёшь бежать и стоишь на месте, слушая себя. Так, незаметно, мы начали возвращаться. Не в квартиры, районы или города. В себя.

Для меня это возвращение началось с очень простого вопроса: почему мы так долго убеждали себя, что здесь — временно? Что настоящий рост, настоящая культура, настоящая свобода — где-то там, в городах, которые давно перестали нас замечать? В какой-то момент стало ясно: проблема была не в Дагестане. Проблема была в том, что мы не позволяли себе быть настоящими. Слишком острыми. Слишком неудобными. Слишком «не по формату».

Я видела это весь год. Люди, которых я встречала, не возвращались домой победителями. Они возвращались честными. Иногда — сломанными. Иногда — без иллюзий, но с новым достоинством. Это были разговоры на кухнях, в мастерских, в офисах, в кафе на проспекте. Разговоры, в которых впервые за много лет не звучало: «здесь невозможно делать серьёзные вещи». Впервые звучало другое: «если не мы, то кто? если не сейчас, то когда?»

Были и те, кто возвращался с раздражением. Те, кого здесь встречали не аплодисментами, а скепсисом. Те, кому говорили: «слишком умные», «слишком городские», «слишком профессиональные», «слишком самостоятельные». Те, кто столкнулся с городом, который всё ещё учится принимать новое поколение — без попытки исправить его под старые стандарты. И в этом конфликте, честно говоря, и был весь Дагестан 2025 года: распахнутый — и одновременно сопротивляющийся. Хотящий меняться — и привычно упрямый. Ждущий нового — и боящийся его.

Именно в этом разломе жила NODA. Мы видели, как культура растёт быстрее, чем инфраструктура. Как идеи появляются быстрее, чем появляются помещения, где им было бы место. Как люди взрослеют быстрее, чем город успевает перестроиться. Как каждый, кто делает, делает «вперёд реальности» — с риском, с усталостью, без сетки безопасности. Но всё равно делает.

Это был год, когда стало понятно: уезжать за подтверждением больше не работает. Потому что подтверждение, которое действительно важно, — внутреннее. И оно приходит только в момент столкновения с правдой. С пониманием, что дом — это не то, что тебя поддерживает. Дом — это то, что тебя проверяет. На прочность. На намерение. На взрослость.

2025 стал годом, когда мы отказались от роли «гостей у жизни» и впервые повели себя как хозяева своего пространства. Мы начали говорить на своём языке, а не на удобном. Делать не «как принято», а как правильно. Смотреть не вверх, а вокруг — на тех, кто рядом и кто тоже делает в тишине. В этом и было наше настоящее возвращение: в взрослость, которую мы долго от себя прятали.

2026 начнётся с другой интонации. Мы больше не будем ждать, когда нас «допустят» к разговору или когда появится идеальный момент. Мы сами — момент. И если в 2025-м мы возвращались домой, то в 2026-м мы впервые скажем вслух то, что долго боялись признать: быть настоящими иногда страшнее, чем уезжать. Но мы всё равно останемся.

2026 — год, когда мы перестали бояться быть слишком настоящими.